Михаил Ильин, директор по правовым вопросам генерального подрядчика строительства атомной станции «Аккую», рассказал редакции журнала The Paragraph о своей работе в Турции и о том, как устроена жизнь его семьи вдали от дома.
— Как давно вы живете и работаете в Турции?
— Больше полутора лет.
— Расскажите о “бумажной” стороне вашего переезда: в каком статусе вы сейчас находитесь по отношению к стране пребывания, какие документы понадобилось оформить для того, чтобы приобрести этот статус? Сколько времени заняло оформление?
— Я приехал сюда именно на работу, поэтому перебирался не самостоятельно. Все документы готовили профессионалы, поэтому все было оперативно. Из того, что знаю – не менее двух месяцев занимает получение разрешения на работу. Соответственно, эти два месяца я находился здесь, в командировке, в качестве туриста. Через два или три месяца мне дали разрешение на работу в той турецкой компании, где я работаю. Нужно прилететь сюда и здесь ожидать оформления документов.
— Насколько, по вашему мнению, жёсткие законы в Турции и насколько строго следят за их соблюдением?
— В данный момент ужесточаются законы, касающиеся вопросов регистрации и эмиграции. Мне кажется, всё зависит от случая. Но сказать, насколько жёсткий осуществляется контроль, не могу, так как не был в релевантных ситуациях. Трудовое законодательство у турок урегулировано хорошо, права трудящихся защищаются довольно эффективно, начисляются хорошие выплаты за выслугу лет и так далее. Если вы работаете здесь по трудовому договору, вы защищены неплохо, гораздо интересней, чем в России. Чем дольше ты работаешь, тем больше у тебя выплата за выслугу лет. Если тебя уволят через полтора-два года, выплатят несколько окладов только за то, что ты проработал определенное количество времени на компанию. Всё это оцифровано, можно наблюдать онлайн, сколько тебе полагается, где ты работаешь и так далее. Цифровые услуги в Турции развиты очень неплохо, а в части трудовых отношений лучше, чем в России.
— Есть ли у них что-то аналогичное нашему МФЦ, когда в течение короткого времени в службе одного окна получаешь необходимое?
— Нет, одного окна нет, но есть различные записи на госуслугах, когда тебе назначают время визита. Если сравнивать с Москвой, то это, конечно, не Москва. Но многие вещи решаются довольно оперативно.
— Насколько часто вам приходится взаимодействовать с бюрократической машиной – и в личных вопросах, и в вопросах, касающихся организации работы?
— Не больше и не меньше, чем в России. Плюс-минус тот же перечень госуслуг.
— Расскажите о работе: что из себя представляет ваша деятельность и ваш типичный рабочий день, работаете вы в офисе или удалённо.
— Я работаю директором по правовым вопросам генерального подрядчика строительства атомной станции «Аккую», которую строит Росатом на средиземноморском побережье в Турции, недалеко от города Мерсин. Компания, где я работаю, генеральный подрядчик строительства АЭС, называется Tıtan2 IC İçtaş İnşaat A.Ş. – совместное международное предприятие российского АО «Концерн Титан-2» и турецкой компании IC İçtas Inşaat Sanayi ve Ticaret A.Ş. Это совместное предприятие реализовывает крупнейший строительный проект в Турции стоимостью порядка 23 млрд долларов. По плану мы построим здесь четыре энергоблока, которые покроют 10% потребности Турции в электричестве. Это приоритетный для России и для Турции проект.
Работаем мы на самой строительной площадке, живём недалеко от места работы. Рабочий день шестидневный, к сожалению: пять дней полноценных и половина субботы. Обычная деятельность по правовым вопросам в строительной области на большом инфраструктурном проекте в рамках большого так называемого EPC контракта – когда ты строишь под ключ. Это, скажем так, жгучая смесь применения российского законодательства, турецкого законодательства и английского права. В зависимости от того, какая перед тобой стоит задача, возникает необходимость привлечения тех или иных специалистов, поэтому работают у нас и русские, и турецкие юристы, различные консультанты по турецкому и по английскому праву.
— Есть ли какие-то существенные перемены в рабочем процессе за последний год, которые вы могли бы отметить?
— Безусловно, в связи с санкциями нарушилось большое количество процессов, связанных с логистикой, доставкой, работой с контрагентами. Валютные ограничения коснулись, но не катастрофически. Несмотря на то, что финансирование проекта российское, сам генеральный заказчик и подрядчик – турецкие юридические лица, поэтому стоп-крана по валютным транзакциям никто не дергал. Конечно, есть дополнительные вопросы со стороны банков, но это не критично. По логистике и поставкам оборудования проблемы были и есть, и это повлияло на сроки производства работ. К примеру, ряд предприятий, которые поставляли нам оборудование, находились на Украине, некоторые даже в зоне боевых действий. В основном все эти проблемы мы преодолели и продолжаем преодолевать.
— Сколько ещё будет длиться проект, если всё пойдёт по плану?
— Если не ошибаюсь, срок окончания строительства – 2028 год.
— Всё это время вы планируете находиться на своем рабочем месте, пребывая в Турции?
— Жизнь покажет. Пока планов вернуться в Россию я не строю. Пока меня все устраивает, но и не зарекаюсь. Здесь прекрасный климат, замечательные фрукты, тёплое море – это многое скрашивает.
— Тогда давайте поговорим о том, как ваша семья смотрит на этот переезд. Как вам удалось наладить бытовые вопросы, такие как школы/сады? Как вообще живётся в вашем местечке? Какие взаимоотношения с местными?
— Так как объект строительства гигантский – занято более 20 тысяч человек – здесь, в районе строительства атомной станции и ближайших городов, сформирована большая русская диаспора. Общение всё русскоязычное. Заказчик построил для сотрудников русские школу и садик. Дети ходят в школу, особо не понимая разницу в менталитете, общаются с русскими ребятами. По восприятию я живу где-то на юге России, где очень теплое море и хороший климат. Поэтому у меня проблем с релокацией нет. Единственная проблема в том, что непосредственно место строительства – это довольно провинциальная Турция, и до ближайших благ цивилизации в городах Мерсин или Алания нужно добираться на машине по выходным. В целом это такая приятная загородная жизнь на море, если говорить про бытовые вещи.
— Вы живете в частном доме или квартире? Далеко от моря?
— Я живу в доме, он метрах в 400 от моря.
— Куда вы ездите в отпуск? Если все ездят в Турцию, то куда же вы?
— Не помню, когда у меня был отпуск, но в те выходные дни, которые удается выхватить из рабочего графика, и я, и мои коллеги ездим по различным турецким не туристическим городкам. Здесь больше природных заповедников, горных местечек, маленьких городишек: вдоль побережья есть места, напоминающие Италию – выбираешь интересное место и едешь туда на выходные. Здесь есть горнолыжные курорты. Я еще, к сожалению, ни разу не доехал, может быть удастся этой зимой. По уровню курорты, конечно, не топ, но если очень хочется попасть с берега моря в заснеженный край,то в Турции это занимает всего два часа на машине – и ты уже на подъёмнике.
— Учите ли вы турецкий язык?
— Нет. Рабочий язык у нас английский. В принципе, бытовой турецкий выучить, как я предполагаю, не сложно, просто я сейчас активно готовлюсь к сдаче экзамена на английского солиситора, поэтому просто нет времени. При наличии свободного времени выучить любой язык на бытовом уровне можно за несколько месяцев.
— Чем вы занимаетесь в свободное время помимо путешествий? Может, у вас есть спортивное увлечение? Многие сейчас проводят досуг на воркаут площадках. Есть ли там, где вы проживаете, возможности для активного отдыха?
— Я купил себе мотоцикл, на котором с большим удовольствием раз в неделю езжу на работу. Пытался заниматься кайт-серфингом, но не сложилось, так как с учетом рабочего графика возможность научиться и регулярно кататься отсутствует. Вообще в хорошем климате можно любыми видами спорта заниматься, все зависит от наличия свободного времени. В Турции очень любят футбол, и в любой дыре есть футбольные площадки, они почти все плохого качества, но при желании можно играть.
— Считаете ли вы себя эмигрантом?
— Нет, не считаю. Обожаю Россию, тут никаких вопросов нет. Мало того, я испытываю некоторые смешанные чувства от того, что мои дети, мальчишки 5 и 8 лет, растут не на родине. Меня утешает то, что у них круг общения – такие же русские ребята. Но, тем не менее, дети лишены возможности гулять по Москве и Петербургу, социализироваться на родине. Я хочу вернуться в Россию и обязательно вернусь.
